№ 2. Ламартин о роли прессы (Из статьи М. Маклуэна "С появлением Спутника планета становится глобальным театром, в котором нет зрителей, а есть только актеры"). В 1831 г. Л., отказавшись писать для La Revue Europeenne, сказал ее редактору: "Не следует видеть в моем отказе высокомерное презрение к тому, что называют журналистикой. Еще до того, как минует это столетие, журналистикой станет вся печатная продукция, вся человеческая мысль. Благодаря изумительной способности размножаться, которую искусство дало речи, - а эта способность будет еще увеличена тысячекратно, - человечество станет писать свои книги ежедневно, ежечасно, страницу за страницей. Повсюду в мире мысль будет распространяться в мире с быстротой света; мгновенно представляемая, мгновенно записываемая, мгновенно понимаемая на всех концах Земли, она распространится от полюса до полюса. Внезапная, мгновенная, горящая жаром породившей ее души, она станет царством человеческой души во всем ее изобилии. У нее не будет времени созреть, чтобы накопиться в книгу; книга прибудет слишком поздно. Единственная книга, возможная с сегодняшнего дня, - это газета". № 3. Схемы мышления в переходный период (журналист и экономическая проблематика). o Экономизм (экономистский подход) как принцип понимания действительности и экономика как проблема человека. o Состояние развития страны ("продолжающийся спад", "оживление", "подъем", состояние "катастрофическое", кризисное", "более или менее нормальное" и т.д. Эти имиджевые понятия могут играть ключевую роль для восприятия и понимания журналистом своей проблематики). o Характер власти, в том числе в связи с ее отношением к решению экономических проблем ("сильная", "слабая", "своя", "чужая", "до сих пор не определившаяся", "представляющая в первую очередь те или иные интересы" и т.д. Эти имиджевые понятия также могут играть ключевую роль для восприятия и понимания журналистом своей проблематики, а потому их содержание должно быть им четко для себя определено). o Эффективность форм хозяйственной деятельности o Мелкий собственник как потенциальная опора диктатуры. o Приоритеты для обеспечения восходящего экономического развития Когда рассказываешь, что в экономике стран, быстро и качественно развивавшихся в последние десятилетия, такими приоритетами были здравоохранение и образование , то, в ответ нередко слышишь хорошо известное "Ну, у нас это не пойдет!". Люди, думающие так, может быть, сами толком, не понимая этого, настроены на худшее. o Модель мобилизационной плановой экономики как естественная в современных условиях Переход в информационное общество во многих индустриально развитых странах ставится и решается сегодня как задача, требующая общенациональных усилий. Населению таких стран показывается, что переход в информационное общество, в свою очередь, позволяет в интересах населения решать возникающие при этом глобальные управленческие задачи. Для многих источников массовой коммуникации у нас характерно недопонимание императивности глобально-информационных преобразований и роли Интернета в этой связи. o Полное использование трудового потенциала населения как, возможно, единственный способ восходящего развития страны Миллионы людей в нашей стране хотят хорошо жить в результате собственных трудовых усилий, и, в этом плане дело заключается только в том, чтобы они реализовали свое желание. Отсюда - потенциальное (в отличие от реально существующего) значение этого вопроса в повседневной работе российских средствах массовой коммуникации. o Положение регионов России в современном мире В условиях современной открытости принципиально возможным становятся схемы глобализации, позволяющие интегрировать те или иные российские регионы или их части в системы экономической деятельности, тем самым подчиняющие их себе и фактически делающими их независимыми от центральной власти. Если этот путь возьмет верх, возможно превращение России в конфедерацию российских регионов (пусть даже с номинально существующей центральной властью). Среди факторов дезинтеграции - рост транспортных расходов как средства изоляции регионов. o В качестве отдельного вопроса следует иметь в виду элементы понимания работы органов массовой коммуникации (в связи с добровольной цензурой, правилом "Давать то, что хочет аудитория", понятийным языком средств массовой коммуникации и их воздействием на свои аудитории). Успех влияния журналиста в решающей степени может определяться тем, насколько он сумеет сформировать к себе отношение массовой аудитории как к человеку, у которого она находит подтверждение того, что сама уже знает, но так хорошо, как он, выразить не может. № 4. Тетрада Маклуэна. Понимание воздействия средств коммуникации, разработанное М. М., направляли его внимание на то, чтобы схватывать общее в явлениях, привычно относимых к совершенно разным областям. ММ зачастую как бы оставляет читателя на распутье, предлагая ему, по существу, две возможности для понимания своих выводов: либо довериться интуиции, либо встать на дорогу самостоятельного мышления. Понимание Маклуэна требует выработки умения рассуждать в соответствии с правилами правополушарного мышления, - как они представлены им, например, в своей "четверке", или "тетраде". Маклуэн видит в своей "тетраде" средство познания одновременно осуществляющихся коммуникативных функций любого артефакта, называя их правополушарными, имея в виду, что именно правое полушарие головного мозга отвечает в голове человека за одновременность восприятия. Тетрада М. строится в виде ответов на 4 вопроса, позволяющих увидеть любой артефакт (то, что создано человеком) целостно и в единстве основных атрибутов его бытия, что, в свою очередь, дает возможность прогнозировать его "поведение". Вот эти вопросы: 1) Что любой артефакт расширяет или увеличивает? 2) Что он постепенно разрушает или ведет к исчезновению? 3) Что он извлекает из того, что когда-то стало устаревшим? 4) Во что он обращается (reverse) или превращается, "переворачиваясь", будучи доведен до предела своего потенциала (хиазм - перестановка главных частей предложения; 2) в поэтике и стилистике - один из видов параллелизма, при котором вторая половина фразы построена в обратном порядке членов)? Вот как Маклуэн в результате понимает радио и телевидение, а также кабельное телевидение: РАДИО И ТЕЛЕВИДЕНИЕ (A) улучшает (региональный) одновременный доступ ко всей планете - для каждого. (B) Приводит к устареванию проводов, кабелей и физических тел. (C) Извлекает племенные экологические окружения: эхо, эмоциональные травмы, паранойю, а также возвращает приоритет пространственного, музыкального и акустического. (D) Обращается в театр глобальной деревни. КАБЕЛЬНОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ (A) Увеличивает качество и разнообразие принимаемого сигнала. (B) Приводит к устареванию радио- и телевещания, предполагающего передачу сигнала во все стороны по воздуху (diffusion broadcasting). (C) Извлекает существовавшие ранее схемы вещания (от точки к точке, с судна на берег). (D) Обратный ход здесь - переход к внутреннему вещанию (home broadcasting). При ознакомлении с проблематикой обращения (reversal) людям, знающим диалектику, обычно хочется поставить на место последнего пункта тетрады Маклуэна "превращение в свою противоположность". Во избежание недоразумений Маршалл Маклуэн дистанцируется от возможности такой подмены, имея в виду, что диалектические формулы предполагают линейное и последовательное мышление (когда сначала одно, потом - другое), тогда как у него речь идет прежде всего о работе мышлении в режиме одновременности, когда все стороны данного предмета даются сразу. Именно так он рассматривает глобальное воздействие средств массовой коммуникации, которое является для них естественным в силу их технического потенциала. № 5. Масса и публика. Общественное мнение как публичное мнение. 1909 - амер. социолог Чарльз Хортон Кули под коммуникацией понимал прежде всего массовое общение. Джордж Герберт Мид (1931) в русле таких же рассуждений рассматривал общество как совокупность процессов взаимодействия индивидов. Отсюда как бы само собой напрашивалось определение массовой коммуникации как общения коммуникатора и аудитории как своего рода "социальных актеров", которых объединяет одинаковый смысл, вкладываемый ими в передаваемые средствами коммуникации сообщения. Одной из сторон понимания массовой коммуникации как понятийной конфигурации явилось вошедшее в него определение "массы", этой, как писал в тридцатых годах 20-го века последователь Дж. Г. Мида Герберт Блумер, "элементарной спонтанно возникающей коллективной группировки". Масса обладает рядом отличительных черт: - образующие ее люди могут принадлежать к всевозможным слоям общества, иметь разное соц. положение, культурный уровень и благосостояние. - люди, составляющие массу, не держатся вместе подобно толпе; они разделены более или менее значительным расстоянием и являются анонимами по отношению к друг другу; соответственно, взаимодействие, в том числе обмен опытом, между людьми как членами массы не играет большой роли. - масса - это весьма нечетко организованная общность, и хотя она и рассматривается как единое целое, но неспособна - в отличие от той же толпы - действовать целеустремленно и согласованно. Соц. Луис Вирт сделал упор на отличии массы от традиционных и других устойчивых крупных человеческих общностей: становясь членами массы, люди начинают вести себя независимо от ролей, определяемых их социальным положением. Довольно быстро выяснилось, что, будучи анонимны по отношению друг к другу, члены массы, тем не менее, более или менее осознанно полагают, что, кроме них, в то же самое время и в тот же самый процесс восприятия сообщений массовой коммуникации вовлечено множество других людей. А связывает их спонтанно выражаемое в виде убеждений или ответных реакций сознание, которым обладает каждый из них, и вот это сознание им говорит, что ту или иную мысль, то или иное стремление в данный момент наравне с ними разделяет большое количеств других людей. Такие наблюдения, в свою очередь, приводили к выводу, что у людей, составляющих массовую аудиторию, есть, очевидно, общие потребности, которые, в принципе, не могут быть ими удовлетворены в пределах других, в том числе общностей. Американский социолог Роберт Эзра Парк: "если нас что-то потрясает, то это означает, что этого "что-то" мы не понимаем.". Парк обратил внимание на очень важную вещь для понимания появления массы: если что-то потрясает, то возникает потребность это "что-то" понять, чтобы снова вернуть себе состояние душевного равновесия. Появление массовой коммуникации свидетельствует о том, что все больше и больше людей оказались в условиях, когда потребность восстанавливать душевное равновесие, обращаясь к сообщениям средств массовой коммуникации, стала повседневной. Именно это обстоятельство, очевидно, и должно было настоятельно побуждать множество людей изо дня в день обращаться к услугам прессы и кино, а позднее радио, телевидения и всех прочих технологий инфокоммуникационного общения, снова и снова воспроизводя тем самым массу как совокупность потребителей сообщений средств массовой коммуникации. Существенно важной характеристикой этого сознания является состояние его хронического дисбаланса, ощущение человеком того, что-то, что он уже знает, недостаточно для его нормальной устойчивой жизни. Отсюда неудивительно, что у такого человека возникает состояние своего рода неизбывной жажды, для утоления которой он должен заглядывать очередную газету, тянуться к радиоприемнику, а потом и к телевизору или Интернету с их мозаикой всевозможных сообщений. Еще одним элементом конфигурационного понимания массовой коммуникации явилось представление о "публике", введенное в эпоху возникновения средств массовой коммуникации в работах тех же Габриеля Тарда, Чарльза Кули, а также Уолтера Липпмана и разработанное затем Гербертом Блумером и Гарольдом Лассуэллом. Под публикой ими понималась такая совокупность индивидов, которая, в отличие от массы как таковой, точно осознают свои интересы, активно вовлекаются в процесс их реализации и, соответственно, обладает своим прилюдно, или публично, выражаемым мнением. Иначе говоря, выражение public opinion или l'opinion publique (обычный перевод на русский язык: общественное мнение) и понималось здесь именно как "мнение публики", а не как неразборчиво выдаваемое за него и неправомерно с ним отождествляемое "общественное мнение" массы анонимных потребителей сообщений масс-медиа. № 6. Урбанизация и индустриализация при капитализме и массовая коммуникация С сороковых годов 20-го века в американских исследованиях стало обычным деление анализа аудиторий массовой коммуникации на две части: атомизм и исследования лидеров мнения. Согласно концепции атомизма, аудитория состоит из разрозненных и независимых друг от друга людей ("атомов"). Иначе говоря, исследователь в данном случае исходит из того, что люди находятся под прямым воздействием того или иного средства массовой коммуникации, и каждый из них самостоятельно воспринимает и оценивает получаемые при этом сообщения. Этому взгляду на аудиторию массовой коммуникации соответствует определение массы, утвердившееся к тому времени в американской исследовательской литературе. Масса, понимаемая таким образом, обладает рядом специфических характеристик. Во-первых, члены массы могут происходить из всевозможных слоев общества, масса может включать людей разного социального положения, культурного уровня и благосостояния. Во-вторых, масса состоит из людей, являющихся, как правило, анонимами друг для друга; соответственно, взаимодействие, в том числе обмен опытом, между членами массы как таковыми не играет значительной роли. Обычно люди, составляющие массу, отделены друг от друга более или менее значительным расстоянием, и их анонимность по отношению к друг другу выражается в том, что они не держатся вместе подобно толпе. В-третьих, масса - это весьма нечетко организованная общность, и хотя она и должна рассматриваться как единое целое, но при этом она неспособна - в отличие от той же толпы - действовать целеустремленно, согласованно и самостоятельно. У людей, вовлеченных в массовое общение, очевидно, есть общие потребности, которые не могут быть удовлетворены ими иначе. Именно эти потребности и побуждают их обращаться к услугам радио, кино, прессы и телевидения, а позднее - и других технологий инфокоммуникационного общения, образуя тем самым общности потребителей сообщений прессы, радио, телевидения, Интернета. Примером подобных обобщений могут служить и выводы Чарльза Кули. Он также исследовал способы приобщения людей к новым условиям жизни, отмечая в этой связи, что появление массовой коммуникации представляет собой "радикальную перемену в социальном механизме, без анализа которой ничего нельзя понять". Эту "радикальную перемену в социальном механизме" он, как и ряд других социологов, ставил в связь с "ослаблением традиционных уз общинной (community) жизни" под влиянием индустриализации и урбанизации, то есть процессов, которые быстро набирали силу в конце 19-го - начале 20-го века. Исследователи собрали обширный материал, позволивший им убедительно показать, что индустриальное развитие капиталистического общества, - наряду с шедшей с ним рука об руку урбанизацией, - не могло не уменьшать и не подрывать значения прежних казавшихся раньше незыблемыми форм общения способов социальных связей. Попадая на улицы больших городов, за пределы четких и устойчивых ролевых предписаний, люди действительно оказывались анонимами по отношению к друг другу. Они воспринимали друг друга прежде всего весьма обобщенно и символически, а не как каких-то конкретных личностей или функционеров, действующих в рамках устоявшейся системы организаций. И они не могли при этом не обнаруживать, что у них не было языка, необходимого для устойчивого общения друг с другом. Решая задачу выработки языка массового общения, люди не могли не сталкиваться со значительными трудностями уже в силу того, что зачастую воплощали собой разные традиционные уклады жизни, разные культуры. Урбанизация, изо дня в день сводя и сталкивая людей из разных и даже очень разных социальных слоев и культур, приводила к образованию своего рода "коммуникационного вакуума": возникала ситуация, когда люди, обнаруживая, что прошлый опыт им не подходил, вместе с тем убеждались, что и новый опыт зачастую не мог служить им надежной опорой. Сложности отношений людей как членов массы сказывались в появлении у них повышенной нервозности, психического напряжений и срывов, что, в свою очередь, усиливало ощущение общей неустойчивости и неустроенности жизни. Масса образовывалась как такая крупная и быстро растущая общность, которая столкнулась с задачей заполнения "коммуникационного вакуума" в сжатые сроки. Отзывчивость массы на политическую агитацию, помноженная на ее все более внушительные размеры, в свою очередь, не могла не притягивать к ней всевозможные политические силы. Борьба различных идейно-политических сил за влияние на массу закономерно выражалась в их стремлении повседневно формировать ее сознание, играть ведущую роль в массовой коммуникации. Именно в средствах массовой коммуникации политики увидели инструмент воздействия, способный предписывать "всем и каждому" нужное мировоззрение, постоянно доказывая его обоснованность, законность, естественность на примерах, взятых из жизни или созданных искусственно. Уже на заре массовой коммуникации она подвергается фетишизации, когда убежденность в том, что средства массовой коммуникации способны решить исход политических сражений, по существу, означает преклонение перед ними. По мере своего распространения массовая коммуникация не только становится неотделимой от реальности человеческой жизни, но и начинает подчинять ее себе со всеми деформирующими ее последствиями: действуя со скоростью света и представляя людям свои сообщения как бы поступающими к ним сразу со всех сторон, то есть в режиме одновременности, она тем самым приучает их воспринимать все происходящее по своему образу и подобию. Иначе говоря, одновременность как принцип восприятия сообщений массовой коммуникации отодвигает на второй план последовательность, требующую от человека строить свои суждения линейно и логично. Необходимость быстрой социализации ("приведения к общему знаменателю") людей как членов массы заставляла спешно работать над языком средств массовой коммуникации. Ясно, что этот язык виделся достаточно простым, незамысловатым, содержащим легко усваиваемые, "общезначимые" стереотипы. Классической иллюстрацией подхода массового коммуникатора к своим задачам стало определение, данное газетным новостям Макюэном. "Новости, - говорил Маклюэн, - это все, что заставляет читателя воскликнуть: "Ух ты!". Вильям Рэндолф Херст (1863-1951), американский газетный издатель; с его именем связано возникновение рассчитанной на невзыскательный вкус "желтой прессы". Джозеф Пулитцер и Вильям Рэндолф Херст: именно эти люди пришли к созданию того вида газет, который действительно стали читать и мужчины, и женщины. В Англии аналогичным образом уловил "дух времени" издатель Альфред Чарльз Уильям Хармсуорт (позднее - лорд Нортклифф) (1865-1922). Он стал там первым человеком, который решил, что основным читателем газет должен быть "обыкновенный", или "простой", человек. Основанные им газеты "Дейли Мейл" (1896) и "Дейли Миррор" (1903) были не только доступными по цене для массового читателя, но и, в отличие от прежней прессы, подавали свои материалы не как сообщения, требующую морализирования, а как события, которые должны развлекать, скрашивая серые будни. Быстрое развитие промышленного производства и процессов урбанизации приводило к тому, что все большее количество людей оказывалось в положении членов массы, а это, в свою очередь, стимулировало рост прессы, кинематографа, а впоследствии - и радио с огромным, неизвестным ранее числом потребителей их сообщений. № 8. Межличностные связи и массовая коммуникация Характер понимания американскими исследователями межличностного воздействия формировался в связи с выявлением фактов, противоречащих укоренившимся и, казалось бы, само собой разумеющимся представлениям о всемогуществе средств массовой коммуникации. Так, в 1936 году Франклин Д. Рузвельт был выбран президентом США несмотря на противодействие большей части прессы. Под влиянием таких фактов родилась схема, первоначально названная гипотезой о двухступенчатом потоке коммуникации. Впервые она была озвучена во время исследования поведения избирателей в штате Огайо в 1940 году, а подробно была разработана позднее, в первую очередь при изучении формирования мнений в городе Декатуре, (штат Иллинойс) в 1955 году. Согласно осторожной формулировке этой гипотезы, "идеи часто поступают от радио и прессы к лидерам мнения, а от них - к менее активным слоям населения. "Лидеры мнения", то есть люди, с которыми больше других считаются в их непосредственном окружении, были выведены на роль важных посредников в процессах воздействия массовой коммуникации. В исследования вошла новая понятийная конфигурация, в соответствии с которой влияние массовой коммуникации следует рассматривать не только так, как оно осуществляется "само по себе", но и в связи с проблематикой межличностного взаимодействия, понимание которого, в свою очередь, предполагает изучение широкого контекста жизнедеятельности индивида. Еще в сороковых годах 20-го века американские исследователи осуществили ряд проектов с целью проверки гипотезы о двухступенчатом потоке коммуникации. В результате они с высокой степенью достоверности установили, что при усвоении содержания сообщений средств массовой коммуникации люди действительно склонны прислушиваться в первую очередь к тем, кто является наиболее влиятельным в их непосредственной среде (а именно такие люди и получили название "лидеров мнения"). Причем, лидерами мнения оказывались, как правило, лидеры неофициальные, неформальные, довольно незаметные со стороны, что и соответствовало характеру аудиторий массовой коммуникации как неформальных общностей. В противоположность атомизму, гипотеза о двухступенчатом потоке коммуникации предполагает возможность того, что именно сообщения массовой коммуникации "идут на поводу" у аудитории, что именно аудитория может стать их фактическим инициатором, когда в результате коммуникатор (то есть люди, формирующие и передающие сообщения) оказывается по отношению к аудитории вторичен, выступая, по существу, в роли инструмента обеспечения ее собственной жизнедеятельности. В американских исследованиях процесс переключения внимания на вопросы взаимодействия человека со своим непосредственным окружением получил название "повторного открытия первичной группы". Дело в том, что понятие "первичная группа" еще в 1909 году ввел Ч. Кули. Однако большую заинтересованность анализ межличностного взаимодействия вызвал лишь два с лишним десятилетия спустя. Иначе говоря, то, что Кули определял как первичную группу, имея в виду зависимость человека от своего непосредственного окружения, и было, в результате, как бы открыто заново. "Речь идет, - писали позднее по этому поводу Э. Кац и П. Лазарсфельд в своем знаменитом исследовании роли личного общения в воздействии массовой коммуникации, - о запоздалом признании представителями многих исследовательских направлений важности неформальных межличностных отношений в ситуациях, которые до этого описывались теоретиками как строго формальные и атомистические. № 11. Массовая культура Массовая культура - продукция производства для массового духовного потребления. Наиболее распространено сциентистское, натуралистически-вещное понимание м.к., в соответствии с которым м.к. - это культура, производимая для восприятия массовым сознанием и не нуждающаяся в "глубинной" верификации. Исследователи видят в м.к. смешение различия реального и воображаемого; выражение громадной концентрации политической и социально-экономической власти; предельное выражение духовной несвободы, стандартизации и унификации личности и средство ее отчуждения и угнетения; м.к. исследуется как показатель распада отношений личной и традиционной зависимости и подрыва демократических ценностей. Фетишистский характер массовой "погони за вещами" отчетливо проявляется, когда потребительная стоимость товаров оттесняется на второй план их символической, "престижной" ценностью. Укоренение престижно-потребительской ориентации в качестве нормы происходит под действием скрытого духовно-психологического регулятора, представляющего собой отождествление себя индивидом с участниками предпринимательской деятельности и понимание других людей, - каково бы ни было их действительное положение, - как удачливых или неудачливых предпринимателей. В этих условиях политические партии стремятся привлечь на свою сторону массы избирателей, апеллируя к ним как к участникам престижного потребления. Задачам идейно-психологического контроля над массовым сознанием соответствует устойчивое воспроизводство м.к. как символико-семантической среды, которая, задавая определенный набор стандартов поведения, постоянно доказывает их правомерность на примерах, взятых из жизни или созданных искусственно. Живой, многообразный мир, одним из продуктов которого является сама м.к. с ее стереотипными сюжетами, используется как материал для иллюстрации этих сюжетов. Фактам, которые не подходят для этого, отказывается в реальности, естественности. Верифицируя свои суждения и оценки с помощью установок и ориентиров м.к., человек может легко прийти к насквозь фиктивному представлению о собственной проницательности, обнаружить подтверждение своих выводов там, где в действительности воспроизводятся навязанные ему штампы. Изо дня в день укрепляя это самомнение, м.к. создает устойчивый, внутренне сцементированный и агрессивный круг своих потребителей. Их единство в коллективном бессознательном эксплуатируется производителями массового искусства, стимулируется средствами массовой коммуникации, используется в практике демонстративного приспособления верхов к низам. Развитие инфокоммуникаций создает большие возможности для глобального производства м.к. В настоящее время ведущее место здесь занимают американские компании, все активнее использующие Интернет. Вместе с тем, инфокоммуникационные технологии позволяют децентрализовать духовное производство. М.к. и миф. Новые условия общения побуждают к переоценке исследований. Внимание в этой связи привлекают процессы мифологизации сознания посредством м.к. как части глобальной электронной культуры. Применительно к м.к. миф понимается как результат смешения реального и воображаемого (черты мифа выявляются в "вестернах", "мыльных операх" и т.д.). Выявление характеристик сознания, формируемого инфокоммуникациями, позволяет увидеть, что оно само подобно мифу. Поскольку электронная м.к. предстает в виде непрестанной смены сообщений, у воспринимающего их сознания нет времени для линейно-последовательных суждений, то есть в этих условиях бессмысленно выстраивать поступающие сообщения в логически стройной, "линейно-перспективной" последовательности. Так, сознание телезрителя должно соединять всю поступающую телевизионную мозаику через резонанс взаимных отражений ее постоянно обновляющихся элементов; в его голове формируется, тем самым, "шарообразный космос", который непроизвольно проецируется им на реальный мир и отождествляется с ним. В этой связи напрашивается вывод, что телевидение уже само по себе является способом погружения человека в миф и что миф снова, - как в далеком прошлом, - представляет собой органичное отношение человека к действительности. № 12 Массовая культура как индустрия культуры. Индустрия культуры (понятие введено Теодором Адорно и Максом Хоркхаймером в работе "Диалектика просвещения", 1944 г.) означает производство культурных ценностей, рассматриваемое как повседневное сведение духовной жизни до низкопробного "всеобщего уровня", что, в свою очередь, является необходимым условием осуществления тоталитарной духовной власти в непосредственно политическом и рыночном выражении. Индустрия культуры изо дня в день закрепляет податливость массы духовному насилию (которая может принимать вид ее самостоятельного выбора). "Индустрия культуры - это преднамеренное объединение ее потребителей сверху". А "суммарный результат воздействия индустрии культуры - антипросвещение". Ведущей формой и.к. являются развлечения. Таким образом, для понимания последующей роли понятия "индустрия культуры" важны сформулированные Т. Адорно и М. Хоркхаймером типологическая общность массы как пассивного, безвольного и беспредельно лояльного продукта тоталитарной политической идеологии и массы как совокупности самодовольно-ограниченных и непоколебимо уверенных в своей суверенности, а на самом деле легко поддающихся манипуляции агентов массовой политической и потребительской культуры "позднего капитализма". Стало ясно, что индустрия культуры - это такая идеологическая сила, которая, действуя в виде общедоступного инструмента общения и развлечения и выступая под невинным названием "деятельность средств массовой коммуникации", является выражением невиданной концентрации политической и экономической власти: "Клиент здесь - это совсем не король, во что хотела бы вас заставить поверить индустрия культуры, это не субъект ее, а объект. Слово "масс-медиа", вошедшее в употребление для обозначения культурной индустрии, придает ей безвредный вид. В действительности же дело здесь не в массах, которым якобы отводится главная роль, и не в технике коммуникации как таковой... Массы - это не мера, а идеология индустрии культуры". Приведем кульминационный вывод: "Суммарный результат воздействия индустрии культуры - антипросвещение". При всей своей зависимости от просветительской традиции с ее претензией на постижение жизни "как она есть" и правом мыслить за остальное общество и наставлять его, концепция индустрии культуры выводила в роли субъекта культурной деятельности фигуру исторически новую. Ведь на выдающееся место в общественной жизни в ней была поставлена совокупность людей, которые профессионально заняты производством сообщений, повседневно вводимых в массовое сознание (а к ней относятся как коммуникаторы, так и исследователи), - то есть людей, уже само содержание деятельности которых, казалось бы, чуть ли не автоматически должно задавать им критическое восприятие как м.к., так и своего места в ней. Но, как установили авторы понятия "индустрия культуры", сами эти люди неизбежно оказываются под ее влиянием. Иначе говоря, получается так, как если бы сама индустрия культуры давала обслуживающим ее потребности профессионалам задание выявлять и драматизировать порождаемые ею конфликты, чтобы в дальнейшем с еще большей результативностью господствовать над человеком массы в соответствии со своей усредняющей его природой. Итак, с большой долей вероятности можно утверждать, что субъект и объект индустрии культуры хорошо осведомлены о правилах "игры", в которой они занимают неравное положение. Для множества людей стала как бы сама собой разумеющейся зависимость коммуникатора от стоящих над ним институтов власти, предполагающая, что свое право "вещать" он должен отрабатывать, выступая в качестве их представителя, приемлемого для большинства аудитории. Неудивительно, что в рамках этих отношений самой приемлемой для аудитории формой массовой коммуникации зачастую становятся развлечения. Наделение живых людей умственным развитием манекенов, подмена проблемного (то есть всего того, понимание чего предполагает качественное самостоятельное мышление) занимательным - вот выявляемый многими немецкими исследователями смысл управленческого воздействия индустрии культуры на сознание массовой аудитории с помощью "развлечений". №13. Эстетико-психологическая критика индустрии культуры. Для исследователей индустрии культуры большое значение имеет тот факт, что массовая коммуникация представляет человеку мир в качестве непрестанно обновляющегося мозаичного набора всевозможных сообщений. Они обращают внимание на то, что эти сообщения не связаны друг с другом прямой однозначной логической или смысловой связью (когда, например, в телевизионной программе новостей передаются разномасштабные и разноплановые сообщения из всевозможных областей жизни). Исследователи обращают в этой связи внимание на то, что человеку, воспринимающему сообщения массовой коммуникации, естественно связывать всю поступающую в его сознание "мозаику" не через причинно-следственные связи (которые ему непосредственно совсем не даны), а через интервалы, высекать смысл элементов этой "мозаики", сталкивая их между собой, добиваясь их резонанса (взаимного усиления), как бы стягивая их в одну точку пространства и времени, имя которой - "здесь и сейчас". На сегодняшний день наиболее убедительно эта резонансная мозаичность проявилась в телевидении. Программа телевидения, как и радио, - это конгломерат, который может состоять из совершенно различных и лишь частично связанных между собой отдельных фрагментов, но при этом, - в отличие от радио, - представленный и как видеоизображение. По мере усложнения и уплотнения содержания программ длительность их элементов не может не сокращаться во времени. Из кратких, напрямую не связанных друг с другом фрагментов состоят не только рекламные передачи, но и передачи для детей и юношества, тележурналы по вопросам политики и экономики, советы телезрителям, значительная часть спортивных передач и т. д. - вплоть до развлекательных программ. Имея все это в виду, О. Негт и А. Клюге назвали мозаично-резонансную тенденцию к "концентрации и сжатию" "универсальным структурирующим принципом телевидения". Сжатие и уплотнение различных элементов программ как следствие мозаично-резонансной структуры телевизионного изображения не могут не порождать противоречий между содержанием передачи, как оно предполагается ее авторами, с одной стороны, и с другой - выделяемыми для нее узкими временными рамками. В результате уплотнение как "средство эстетического совершенствования", позволяя добиваться максимальной выразительности, может, вместе с тем, превратить информацию в дезинформацию, если "реальная действительность" (то есть соответствующий ей тот или иной структурно целостный и содержательно определенный элемент телепередачи) окажется достаточно неподатливой, чтобы предстать в виде "мозаичных икринок" телевизионных сообщении, не будучи разрушенной. Иначе говоря, уже в силу этого обстоятельства возможно, что резонанс будет заглушать и оглуплять здравую мысль - и в головах зазвучит хаос. Отсутствие логически упорядоченной последовательности в восприятии телевизионной мозаики, - когда вместо умозрительных схем вы видите мелькающие на телеэкране "картинки", которые поступают в сознание как бы со всех сторон, - уподобляет зрение слуху (мы ведь в каждый данный момент слышим все звуки сразу, со всех сторон, "шарообразно"). В силу того же обстоятельства он обращает внимание на то, что зрение уподобляется при этом тактильному восприятию (мы одновременно ощущаем все, что доступно осязанию, кинетически различая предметы через интервалы). № 14. Исторические предпосылки массового престижного потребления В последние десятилетия обличительный пафос, который давно и привычно стал появляться в рассуждениях о таких понятиях как "масса" и "массовое сознание", прочно обжился и в исследованиях массовой культуры как культуры массового потребления). Массовая культура - "понятие характеризующее особенности производства культурных ценностей в современном индустриальном обществе, рассчитанное на массовое потребление, то есть подчиненное ему как своей цели… Массовой культура является как по месту (ее потребитель - это "все люди", независимо от страны проживания, в предельном случае - все члены общества, все человечество), так и по времени (производство массовой культуры осуществляется постоянно, изо дня в день). В работах по массовой культуре обычны сетования на низкопробность продукции, поставляемой средствами массовой коммуникации. Много в них рассуждений по поводу того, что этот вид духовного производства идет на поводу у низменного и невзыскательного "среднего вкуса". Вместе с тем, в критических утверждениях такого рода зачастую вовсе обходится стороной объяснение вопроса о том, каким образом рыночная экономика уже в силу своего собственного развития сумела подчинить себе область создания культурных ценностей. Объяснения такого рода требуют перехода от рассмотрения функционирования массовой культуры как таковой к анализу объективных предпосылок и условий ее возникновения и развития. Развитие капитализма само по себе, как известно, неизбежно ведет к появлению и расширению масштабов различных форм управленческого воздействия на экономические процессы. Но именно в силу прогрессирующего сознательного регулирования относительно возрастает роль сбыта потребительских товаров в качестве рыночного канала возвращения произведенной стоимости и извлечения прибыли, - и уже это обстоятельство должно было все более стимулировать выпуск предметов индивидуального потребления. Само развитие капиталистического производства принуждало использовать все более широкие социальные слои в качестве специфического "инструмента потребления", - что, в свою очередь, предполагало создание новых возможностей для удовлетворения все более раскручивавшегося спроса на товары индивидуального потребления. Фетишистский характер возникшей при капитализме массовой "погони за вещами" (когда обладание вещью синонимично нормальной человеческой жизни) со всей отчетливостью проявляется тогда, когда потребительная стоимость товаров оттесняется на второй план их престижной ценностью - вплоть до того момента, когда на потребительском рынке именно престижная ценность начинает фактически играть роль основной, определяющей. В этих условиях создается общественный климат, в котором само приобретение потребительских товаров рассматривается множеством людей в качестве такого способа самореализации, который позволяет им чувствовать себя принадлежащим к части общества, члены которой ведут "достойное человека существование". Престиж как таковой складывается в глубине веков в качестве формы обозначения социального положения человека (или группы) в системах устойчивых отношений господства и подчинения. Для такого обозначения используется соответствующая символика. Символ престижа - это своего рода одежда, при виде которой можно легко распознать, на какой ступеньке общественной лестницы стоит носящий ее человек. В докапиталистических обществах символы престижа либо отделены от потребительных стоимостей (дворянин оставался дворянином независимо от своего имущественного положения), либо находятся с ними в неразрывной, постоянной, как бы естественной связи (связь ремесленника со своим продуктом). Это соответствовало господствовавшим в обществе сословным, - еще не анонимным по своему характеру - престижным зависимостям. Иначе стало обстоять дело при капитализме. В "обществе, покоящемся на основе товарного производства", основным гарантом престижа становится капитал, а сопутствуют ему в качестве символов престижа прежде всего вещи, воплощающие, как единственный "инвариант", стоимость достаточно большой величины. Капитализм подчиняет присущим ему формам производства значительную часть мелкобуржуазных слоев. Это выражается в том, что все большее число вчера еще более или менее независимых мелких производителей превращается в наемных рабочих и служащих. Вместе с тем у человека, который еще недавно был относительно самостоятельным мелким буржуа, как бы по инерции сохраняется стремление отделять себя от рабочего класса, рассматривать свою принадлежность к фабрично-заводским рабочим как явление временное, незакономерное, связанное с превратностями его индивидуальной судьбы. Естественно, что такой мелкий буржуа, становясь рабочим, все еще будет стараться выразить свою "внутреннюю непричастность" к миру наемного труда, выразить во всем, - в том числе в вещах, которые он стремится приобрести. Потребительские товары становятся в этих условиях символами, означающими то, что человек продолжает причислять себя к социальному слою, к которому он в действительности больше не принадлежит. Престижное потребление захватывает также и первоначально немногочисленную высокооплачиваемую часть рабочего класса, получившую название "рабочей аристократии". Немаловажно при этом, что в сфере индивидуального потребления представители рабочей аристократии стремятся реализовать свое понимание "должного" образа жизни, которое они зачастую заимствуют в той или иной мере у буржуазных слоев. Другие слои рабочего класса долгое время не представляют собой сколько-нибудь серьезного объекта для развития престижного потребления. В немалой степени это обусловлено второстепенной ролью сбыта потребительских товаров на стадии, предшествовавшей широкой индустриализации и урбанизации капитализма. Дальнейшее развитие капиталистического производства принуждает использовать все более широкие социальные слои в качестве специфического "инструмента потребления", что предполагало создание все новых возможностей для удовлетворения все более раскручивавшегося спроса на товары индивидуального потребления. Особую роль приобретает реклама, нацеливаясь на создание и обновление образцов для подражания, привлекательных для массового сознания. Это предполагает формирование и закрепление в нем "общезначимых" нормативно-ценностных стандартов "нормального потребления", несоответствие которым воспринималось бы как нравственное падение.